Конференции, йога и встречи с друзьями: жизнь молодого российского учёного

Я работаю в Институте физики металлов УрО РАН чуть больше восьми лет. Сейчас я старший научный сотрудник. Наша научная группа состоит из пяти человек. Мы являемся частью лаборатории, которая исследует магнитные свойства металлических наноструктур (а именно, анализирует образцы толщиной в 1-2 нанометра). Вообще лаборатория — слаженный механизм, где у каждого есть свои функции. Я изучаю магнетизм магнитных редкоземельных металлов, часть исследований провожу в международных нейтронных исследовательских центрах. Также мы постоянно работаем над проектами, которые помогают получать гранты. Благодаря грантам, мы проводим эксперименты и участвуем в конференциях. 

Со стороны все может выглядеть просто: кажется, что ученые могут исследовать все, что им вздумается, но это не так. Если я захочу изучить «влияние магнетизма на собак», я не смогу получить деньги, потому что комиссия посчитает это неперспективным. Мы несколько ограничены рамками, которые задаются государством. 

Чтобы «быть на коне», нужно обновлять оборудование — это огромная гонка. У нас есть классная техника, такая же, как в Европе. Но финансирование зарубежных научных институтов гораздо больше. К примеру, наш проект может принести 6 млн рублей, а цена оборудования — 30 млн евро. Мы его приобрести не можем, вот и выходит, что в гонке оборудований российские институты проигрывают. Также разница в зарплатах ощущается, все еще происходит «утечка мозгов». Например, люди приходят к нам — им одну сумму предлагают. Потом они рассматривают те же специальности за границей, там зарплата оказывается выше. Многие уходят сразу после окончания аспирантуры, немало учёных переходят в коммерцию. Да и вообще из-за низких зарплат конкурс поступления в аспирантуру не такой большой, как хотелось бы.

Я в свое время тоже хотела поработать за границей, получить знания, но по личным причинам, не получилось. За рубежом проще участвовать в крупных европейских конференциях, плюс в России очень хорошо принимают людей, которые получили опыт за границей, им предлагают более оплачиваемые должности.

Я не мечтала быть учёным в детстве, даже не знала, что есть такая жизнь. Просто в школе любила физику и математику и думала двигаться в данном направлении. После студенческой практики меня позвали в аспирантуру, там я и прониклась научной деятельностью. Хотя, мне кажется, что большинство людей, которые к нам идут, продолжают профессиональные династии. Ещё я заметила, что в физике больше мужчин. Особенно это чувствуется, когда приезжаешь на какую-то конференцию.

Людей в науке что держит? Огромный интерес. Ты учишься на протяжении всей научной деятельности, а коллеги старшего поколения всегда готовы тебе помочь, поднять твою образованность. К тому же сегодня наука идёт в массы, сейчас очень много популяризаторов этой деятельности, и в мире, и в России. Это действительно нужно, как правило, люди думают, что учёные немного безумны, сидят в своём кабинете с колбами и пишут на листочке интегралы. Все примерно представляют, как работает врач, учитель, менеджер среднего звена. А про учёных никто ничего не знает. Поэтому они сегодня стараются популярнее объяснять, чем занимаются, и это вызывает все больший отклик. 

У обычного учёного действительно много рутинной работы, долгих экспериментов. То есть, как это происходит: ты строишь гипотезу, предполагаешь, как пройдет эксперимент. Конечно же, по итогу получается не то, что ты ожидал. Ты анализируешь результаты, обрабатываешь их в программах, строишь теорию…  Нельзя сказать, что среднестатистический учёный каждый год совершает какое-то открытие. Конечно, есть люди, которые посвящают себя науке, они могут быть плохо социализированы, но это не про меня, я за гармоничное развитие личности. Я не представляю свою жизнь без многих вещей. Я занимаюсь йогой и волейболом, с друзьями встречаюсь в выходные, еще преподаю в УрФУ. У меня не 24-часовая погруженность в науку, потому что зацикленность на чем-то одном сужает кругозор. Да и вообще в момент отдыха можно найти какие-то необычные решения, которые в лаборатории в голову не придут. Вспомнить того же Ричарда Фейнмана (американский учёный, один из основателей квантовой электродинамики — Прим. ред.) — он вечерами ходил в бар, слушал музыку, смотрел, как танцуют люди, и выводил формулы на салфетке в этот момент.

Меня вдохновляет сама физика и люди, которые ей занимаются. Иногда поражаюсь тому, сколько есть различных явлений, уникальных и интересных. Не так давно я читала биографию Фейнмана, смотрела с ним интервью — он вдохновляет. Еще меня восхищает американский астрофизик Нил Деграсс Тайсон, который много сделал для популяризации науки. Также меня мотивируют коллеги. Когда ты общаешься с учёным, который достиг определенных вершин, понимаешь, насколько люди мира науки умные и интересные. Большинство ведь не только наукой увлекается, у учёных, как правило, очень широкий кругозор. У нас есть специалист в УрО РАН, ему 70 лет, он все еще активно работает, при этом превосходно знает мировую историю, говорит на французском и может проконсультировать даже по теме развития русского и английского языка. Ты смотришь на человека, который вместе с тобой работает, и понимаешь, что есть к чему стремиться.

Сейчас происходит очень много знаковых и больших открытий. Просто, чтобы какое-то из них заработало в обычной жизни, нужно много времени. К примеру, бозон Хиггса (элементарная частица, последняя из открытых в стандартной модели, описывающей электромагнитное взаимодействие всех элементарных частиц — Прим. ред.). Его существование предсказали в 1964 году. Сегодня он у многих на слуху, но, чтобы это произошло и его существование подтвердилось, потребовалось изобрести коллайдер (ускоритель частиц — Прим. ред.) — а это огромнейшие деньги — и проводить эксперименты в течение десяти лет. Только тогда люди о бозоне Хиггса узнали. Нужно много времени, чтобы информация дошла до обывателя. Я думаю, лет через 20 будет известно о том, что открывается сегодня. Просто для современных открытий необходимо дорогостоящее оборудование. Когда я была студенткой, я думала, что в физике уже всё открыто, что вся наука была построена до XXI века. Но когда ты начинаешь этим заниматься, видишь, сколько еще всего нужно сделать.

Главная задача ученых сегодня — добывать новые знания для практических задач. Я надеюсь, что пандемия в следующем году закончится, и мы будем ездить на эксперименты и конференции. В планах — завершить тему, над которой я работаю сейчас, и взять что-то помасштабнее, публиковать статьи в более рейтинговых журналах. У меня нет какой-то конкретной цели. Я просто делаю в жизни то, что мне хочется. Стараюсь себя не мучить и получать удовольствие.