Хук справа от Александра Сергеевича
Надо сказать, Александр Пушкин был неплохо развит физически и с детства любил спорт. В Царскосельском лицее, где учился поэт, большое внимание уделялось физкультуре: лицеисты занимались плаванием, верховой ездой, фехтованием, танцами, зимой катались на коньках.
Мемуарист Павел Анненков в своей книге «Материалы для биографии А.С. Пушкина» писал, что в юношестве поэта отличала «крепкая, мускулистая и гибкая» физическая организация. Пушкин «славился как неутомимый ходок пешком, страстный охотник до купанья, езды верхом и отлично дрался на эспадронах, считаясь чуть ли не первым учеником у известного фехтовального учителя Вальвиля».
Поэт не оставил занятия спортом и в зрелом возрасте. Литератор увлекся боксом и стал одним из первых поклонников этого вида спорта в России.
«В 1827 году Пушкин учил меня боксировать по-английски, и я так пристрастился к этому упражнению, что на детских балах вызывал желающих и нежелающих боксировать», - писал Павел Петрович Вяземский, сын близкого друга поэта.
По одной из версий, Пушкин увлекся этим видом спорта следом за своим кумиром лордом Байроном. В то же время историк Михаил Лукашев указывал, что поэт начал боксировать сразу после выпуска из лицея, познакомившись с известным гулякой Петром Кавериным. Вместе с ним он часто заглядывал в питейные, в которых драки были обыденным явлением. И тогда выручал английский прямой удар, поскольку им можно было быстро нокаутировать соперника.

Спорт нашел отражение и в стихах поэта, например в тексте «На статую играющего в свайку» и «На статую играющего в бабки». Ходили слухи, что оба стихотворения Пушкин написал экспромтом, под впечатлением от скульптур на выставке, которую он однажды посетил.
«Юноша, полный красы, напряженья, усилия чуждый,
Строен, легок и могуч, — тешится быстрой игрой!
Вот и товарищ тебе, дискобол! Он достоин, клянуся,
Дружно обнявшись с тобой, после игры отдыхать».
Лев Толстой: на велосипеде и на теннисном корте
Писатель Лев Толстой на протяжении всей жизни оставался в превосходной физической форме: на это, в частности, повлияло его военное прошлое. Однако писатель не ленился поддерживать свои формы и после службы.
Толстой увлекался лаун-теннисом, который пришел в Российскую империю в XIX веке и полюбился элите. «В Ясной поляне мы играли на довольно грубом песчаном корте. Толстой играл просто ради развлечения, без серьезности. Я поражался, что он у меня выигрывает, несмотря на то, что я довольно опытный и хороший игрок!» - вспоминал биограф писателя Элмер Мод.
Во многих играх граф Толстой проявлял неутолимый азарт, особенно - за игрой в шахматы. По воспоминаниям современников, писатель, выявив ошибку, хватался за голову и громко вскрикивал, что пугало находящихся рядом людей.
«Играя в шахматы, да и вообще во всякую игру, приятно выигрывать, и это нехорошо; но я люблю шахматы потому, что это хороший отдых: они заставляют работать головой, но как-то очень своеобразно и однообразно», - писал Лев Николаевич.

Но особое место в сердце писателя занял велосипед. Толстой научился кататься в 67 лет! Его новое спортивное хобби восторженно встретила общественность.
Московский журнал «Циклист» докладывал: «На прошлой неделе мы видели его катающимся в манеже в своей традиционной блузе. Искусство владеть велосипедом графу далось очень легко, и теперь он ездит совершенно свободно».
Американское научно-популярное издание Scientific American сообщало: «Граф Лев Толстой…теперь катается на велосипеде, приводя в изумление крестьян в своем поместье».
Реакция окружающих Толстого не смущала: он обучил езде своих детей, а сам с удовольствием позировал около велосипеда для фотографии.
Шах и мат от Ивана Тургенева
Литератор Константин Ободовский, говорил, что Тургеневу не были интересны ни вина, ни карты, а «единственная игра, составлявшая его слабость, были шахматы».
Письма Тургенева пестрили упоминаниями этой игры. «Знаете ли, в чем состоит главное мое занятие? Играю в шахматы с соседями или даже один, разбираю шахматные игры по книгам», - писал Тургенев в период ссылки в Спасском Сергею Аксакову.
Где бы ни жил писатель - в Петербурге, в Париже, Баден-Бадене - шахматы он не оставлял. «Моя работа подвигалась медленно, прочел я мало <…> играл в шахматы и сидел дома», — писал Тургенев друзьям из Парижа в 1861 году. «Выезжаю мало и ничего не работаю: большей частью играю в шахматы», - сообщал он годом позднее.

Одним из партнеров Тургенева был Лев Толстой. Они встречались за доской и в Петербурге, и за границей. Однажды Толстой писал своей сестре Марии Николаевне о проигранных Тургеневу партиях: «Играли в шахматы. Он выиграл две, я одну, но я был не в духе».
Дружеских матчей Тургеневу, впрочем, было недостаточно: ему хотелось сразиться с профессионалами. В Париже он был завсегдатаем «Кафе де ля Ранж» - самого знаменитого во Франции места для игры в шахматы. Уцелело короткое письмо писателю немецкому шахматисту Даниилу Гарвицу с предложением встретиться за доской. Ответ от Гарвица не сохранился.
Тургенев не только часто разыгрывал партии, но и изучал теорию шахмат: он покупал учебники и выписывал из-за границы специализированный журнал «Шахцайтунг».
Отразилась любовь к игре и на творчестве писателя. Описывая характер героя романа «Отцы и дети» Аркадия Кирсанова, Тургенев отметил, что тот отличался «уверенностью опытного шахматного игрока, который предвидел опасный, по-видимому, ход противника».
Баттерфляй Александра Куприна, или выстрел точно в цель
«Мускулистый, приятный силач» - так об Александре Куприне отзывался Лев Толстой. А сам писатель говорил: «Люблю ли я спорт и каков мой взгляд на него? Да, люблю очень и занимался им когда-то много и усиленно. Спорт - большая и великая сила, и занятия им под опытным руководством дают громадную массу наслаждений и несомненную пользу в деле физического развития».
Куприн также дружил с Иваном Поддубным и Иваном Заикиным. С последним, кстати, они даже попали в авиакатастрофу: желание совершить трюки на аэроплане обернулось тем, что тот под их весом чуть не упал на толпу зевак. К счастью, пилот Заикин успел направить судно в другую сторону.
«Я с каким-то странным равнодушным любопытством видел, что нас несет на еврейское кладбище, где было на тесном пространстве тысяч до трех народа», - писал Куприн.
Писатель также сидел за судейским столиком борцовских поединков в цирке «Модерн» в Петербурге. Более того, он стал основателем первого атлетического общества в Киеве вместе с врачом Евгением Гарнич-Гарницким, которое впоследствии получило название «Русский сокол».
В общем, в списке спортивных увлечений Куприна были стрельба, тяжелая атлетика, конный спорт. И, конечно, плавание, к которому Куприн относился с большим почтением. Писатель считал, что каждый житель Северной столицы должен уметь плавать: эта способность, писал он, «необходимое нам, русским, особенно петроградцам, живущим около больших водных пространств».
Чтобы научиться разным стилям, Куприн записался на уроки плавания в бассейн, который в начале XX века открыл в Петербурге пловец-чемпион Леонид Романченко.

С не меньшим восторгом писатель относился к стрельбе. Он называл этот вид спорта настоящим искусством и замечал, что «оно требует многих данных: спокойствия, хладнокровия, уверенности, душевного и физического равновесия, внимания». Хороший стрелок, по мнению, Куприна был примером для спортивного и этического подражания. «Замечательно, что люди, неумеренно пьющие и развратные, никогда в искусстве стрельбы не поднимаются выше среднего уровня», — отмечал он.
Гол Владимира Набокова и эмиграция на теннисном корте
«Я был превосходным спортсменом», - говорил о себе Владимир Набоков. Писатель катался на коньках и роликах, играл в лаун-теннис, фехтовал и боксировал. Однако с большей страстью он относился к футболу, которым впервые проникся в Тенишевском училище в Петербурге, играя на позиции голкипера.
Некоторые критиковали Набокова за выбор амплуа вратаря, но писатель относился к этой миссии поэтично: он видел в одиночестве и независимости голкипера «что-то байроническое».
«Он белая ворона, он железная маска, он последний защитник», - писал о вратаре Набоков. Позже он поступил в кембриджский Тринити-колледж, где стал играть за студенческую команду. Там же в 1920 году Набоков написал стихотворение «Football» («Футбол»).

Будучи в эмиграции в Германии, писатель выступал за русскую команду в Берлине, но в одном из матчей получил серьезную травму и закончил карьеру. «Когда Набоков, которого друзья звали Володей, ловил мяч, он получил удар по голове и упал наземь. В бессознательном состоянии его унесли с поля. Кроме сотрясения мозга он получил еще перелом двух ребер», - рассказывал об инциденте немецкий журналист Томас Урбан.
Позже, в той же Германии, Набоков увлекся теннисом, который, кроме всего прочего, помогал писателю подзаработать. Он давал уроки английского языка немецким бизнесменам и проводил занятия по теннису для «их загорелых дочек».
Вызов олимпийцу от Сергея Есенина
«Я помню его молодым, гибким, спортивным», — писал сын Сергея Есенина.
Поэт, несмотря на свое клеймо заядлого гуляки, любил долгую ходьбу и мог пройти пешком 60 км. Склонность к повышенной физической активности проявилась у него еще в детстве: в деревне поэт ловил рыбу, лазил по деревьям, дрался, ездил на лошадях и выходил на озеро в лодке.
По воспоминаниям современников, «последний поэт деревни» отменно плавал, чему поспособствовали весьма негуманные уроки в семье.
«Один дядя (дядя Саша) брал меня в лодку, отъезжал от берега, снимал с меня белье и, как щенка, бросал в воду. Я неумело и испуганно плескал руками, и, пока не захлебывался, он все кричал: «Эх, стерва! Ну куда ты годишься?» «Стерва» у него было слово ласкательное», - вспоминал Есенин.
Упомянутый дядя Саша «заменял» Есениным и охотничью собаку, когда заставлял поэта плавать за подстреленными утками.
По легенде, находясь в США, Есенин бросил вызов пятикратному чемпиону Олимпийских игр по плаванию и исполнителю роли Тарзана Джонни Вайсмюллеру. Однако документальных подтверждений тому нет.

В зимнее время года молодой Есенин любил проводить вечера на катке. По воспоминаниям его учителя Евгения Хитрова, будущая звезда литературы после уроков отправлялся на замерзшую речку за школьной усадьбой, проводил там время до ночи, забывая обо всем на свете. «Бывало, на коньках по льду уходили километров на 20», - вспоминал однокашник поэта.
Грация и сила Анны Ахматовой
Вот уж точно – истинная женщина: у поэтессы Анны Ахматовой было по спортивному увлечению буквально - на каждый сезон.
Так, летом она регулярно возвращалась в родную Одессу, где плавала в Черном море. И хотя этот вид спорта тогда считался «неженским», поэтесса не стеснялась «бунтовать» на публике:
«Вы знаете, в каком виде тогда барышни ездили на пляж? Корсет, сверху лиф, две юбки - одна из них крахмальная - и шелковое платье. Наденет резиновую туфельку и особую шапочку, войдет в воду, плеснет на себя - и на берег. И тут появлялось чудовище - я - в платье на голом теле, босая. Я прыгала в море и уплывала часа на два. Возвращалась, надевала платье на мокрое тело - платье от соли торчало на мне колом».

Зимой поэтесса охотно ходила на лыжах. Как вспоминала ее падчерица Ирина Пунина, Акума (прозвище поэтессы) часто брала ее на подобные прогулки по замерзшей Фонтанке.
«На лыжах Акума шла легко, свободно скользя по лыжне. Самые счастливые прогулки заканчивались походом к Срезневским», — рассказывала Пунина.
Еще одним увлечением Ахматовой была художественная гимнастика, которая приобрела популярность во времена Серебряного века благодаря «мирискуснику» Сергею Волконскому и будущей жене Сергея Есенина Айседоре Дункан. Анна Ахматова устраивала домашние вечера, где часто демонстрировала свою гибкость зрителям.
«Ахматова выступала как «женщина-змея»; гибкость у нее была удивительная: она легко закладывала ногу за шею, касалась затылком пяток, сохраняя при всем этом строгое лицо послушницы», - вспоминала одна из гостей поэтессы.
Нажимая кнопку «Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий», я даю своё согласие на обработку моих персональных данных, в соответствии с Федеральным законом от 27.07.2006 года №152-ФЗ «О персональных данных», на условиях и для целей, определенных Политикой конфиденциальности.